[tsukiori]

Вторая часть творчества.

Вещь абсолютно незавершёння и опять же небеченная. Но мне нра

Comments

[tsukiori]

Рабочее название "Говорят..." Но всё ещё может поменяться

***



Говорят, в этом мире есть справедливость. Говорят, что положение человека в обществе зависит от того, насколько праведно провёл он свою прошлую жизнь. Если всё действительно так, как говорят проповеди, порой мне бывает очень интересно: что же такого я совершил в прошлой жизни, что в этой оказался рабом? И что же такого праведного совершил тот человек, который сейчас собирается покупать меня?



***



Участь рабов никогда не была сладкой. Нас содержали, как скот, и продавали точно так же. Нас отличало только одно – мы стоили много дороже, чем все желающие могли бы себе позволить и поэтому, всё же были своеобразным признаком богатства. Как и скот. Мы и были скотом. Дорогим, говорящим, подчас умеющим читать и писать, но скотом. Когда знаешь об этом, это одно, но когда при тебе обсуждают такие вещи, становится очень горько. Потому что хоть ты и раб, но чувствовать ещё не разучился.

- Северяне – дикие животные, варвары! -, продолжал разглагольствовать потенциальный покупатель, размахивая хлыстом, - Разве можно их продавать? Они же ничего не умеют!

- Но этот раб умеет читать и писать! – пытался оправдаться торговец. Смешно, что он пытается защитить меня. Хотя, пожалуй, он защищает не меня, а своё право продать меня и ещё нескольких таких же северян.

- Раз тебе не нравятся рабы с Севера, зачем мы тогда пришли сюда? – недовольно протянул второй молодой человек в богато расшитой одежде знати

-У сайха уже полно других рабов! А вот красивых северян почти не бывает…Я хочу преподнести ему подарок – ответил мой покупатель, в очередной раз придирчиво осматривая меня. Вот уж кем не был, так это подарком. Замечательно!

- Тогда поторапливайся! Я уже устал ждать, пока ты наконец-то прекратишь выбирать самую смазливую мордашку. Тем более, и выбора-то здесь нет

- Хорошо-хорошо – проворчал первый человек, раздуваясь от раздражения, - я покупаю этого! Отведите его в повозку!

Дальнейшего я уже не слышал. Я даже не знаю, какую за меня назначили цену. Но это было не так уж и важно. Уже несколько дней мы были на этом рынке, выставленные на продажу с самого раннего утра, и поэтому почти не спавшие. Едва оказавшись в повозке моего нового хозяина, я откинулся на мешки с какими-то продуктами и уснул. Мне ничего не снилось. Мне уже десять лет ничего не снится.

Меня привезли в огромный, по моим меркам, особняк. Я, конечно, знаю, что купивший меня тип не самый богатый человек, но раньше я никогда не бывал в таких домах. Как и принято, комнаты были с низкими потолками и маленькими окошками, но недостаток света компенсировался обилием масляных ламп, расставленных и развешанных везде, где только можно. Судя по той небольшой комнатке, в которую меня поместили, весь дом представлял собой просто сборище различных драгоценных вещей. Даже в моём временном обиталище повсюду была наставлены статуэтки, кувшины, на пол брошены ковры. Это могло бы показаться роскошью, но говорило только о вульгарности и о том, что хозяин дома совсем недавно приобрёл вес в обществе и теперь старался выставить его напоказ. Мой первый хозяин говорил мне, что истинный аристократ ни за что не станет выставлять свои драгоценности напоказ, как это делает «молодая знать». Что ж, похоже, он был прав.

-Эй, ты! Поднимайся, северное отродье! – оторвал меня от размышлений надзиратель, поднявший меня за шкирку, - Хозяин велел тебя отмыть и привести в порядок, а то смердит от тебя как от звериных шкур!

Что ж, хотя бы помоюсь, невесело подумал я, потому что уже не помнил, когда в последний раз мылся. Да и зачем рабу быть чистым, если только он не личный раб. Кажется, эта участь уготована и мне. Я никогда не завидовал положению личных рабов, потому что они гораздо больше зависели от настроения своих хозяев, и им намного чаще доставались плети или колотушки.

Когда я наконец отмылся, наступил уже вечер и мне приказали явиться к моему хозяину. Я не знал, как зовут этого человека, и не попытался даже узнать – за излишнюю наглость может не поздоровиться. Когда я появился перед хозяином, на столе уже были расставлены блюда. Слуги с презрением поглядывали на меня.

-Подойди сюда, раб – приказал мне мой хозяин.

-Да, мой господин

- Ты знаешь, что ждёт тебя, раб?

- Нет, мой господин

- Действительно, откуда тебе знать? Говорят, только ваши колдуны могут предсказывать будущее, но я в это не верю…- Он выжидательно замолчал, наверняка втайне надеясь, что я хоть как-то выскажу свое недовольство тем, что он опять оскорбляет мой народ. Я молчал.

- Молчишь? Правильно. Так вот, завтра именины младшего принца сайха, и на этот праздник соберётся вся знать. Ты будешь моим подарком принцу. – человек самодовольно улыбнулся – Уже давно никто не дарил ему рабов, а тем более северян. Ты понимаешь свою роль? Ты должен быть учтив с принцем, от этого зависит твоя и, возможно, моя жизни. – Я похолодел. Быть рабом принца – пожалуй, страшнее только служить в личной страже императора. Даже если это был бы самый младший, десятый ребёнок в венценосной семье, он всё равно воспитывался бы как капризный повелитель.

- Ты достаточно красив, чтобы понравиться принцу, уж я-то знаю его вкусы! – человек странно хохотнул, а я внутренне сжался. Теперь я понимал, зачем меня вызвали сюда – Но я не могу подарить моему глубоко уважаемому господину некачественный предмет. Поэтому я приказываю тебе отправиться в мою спальню и ждать меня там.

Я поклонился и вышел из залы. Управляющий проводил меня до спальни хозяина и сочувственно похлопал по спине. Остановившись у камина, я зачарованно следил за языками пламени. Что и сказать, такого поворота событий я ожидал меньше всего. Сын моего прежнего хозяина постарался убедить меня в том, что я уже не подхожу на роль постельной грелки для знатных господ, ибо не молод и не красив. Я верил в это и эта вера была моей защитой. Однако, похоже, что мой временный хозяин совсем другого мнения на этот счёт.

Тяжёлые ладони опустились на мои плечи и я вздрогнул.

- Боишься? Не стоит, я не испорчу твое красивое личико или тело, обещаю – голос этого человека был наполнен похотью, и он принялся срывать с меня одежду. Я старался отключиться от происходящего, но жадные руки и грубые прикосновения не давали мне сделать этого. Хозяин был отнюдь не нежен, но и не причинял мне особых повреждений. К боли я привык уже давно, но ещё больнее были его оскорбления, сыпавшиеся на меня, пока он удовлетворял своё желание. Он был ненасытен и это пугало больше, чем его неопытность.

Наконец под утро он оставил меня в покое, растянувшись рядом и дыша как загнанное животное. Последнее, что я запомнил, перед тем как погрузить в сон, были его слова:

- Калейдон. Меня зовут Калейдон.



***



До вечера следующего дня я был предоставлен самому себе. Это значило, что я мог выспаться в пуховой кровати моего временного хозяина и понежиться у тепла камина. Кто знает, когда мне в следующий раз так повезёт.

После скудного ужина мне принесли охапку одежды и приказали одеться «как можно приличнее». Калейдон наверняка хотел, чтобы его подарок выглядел достойно. После

[tsukiori]

того, как переодевание была завершено, меня вместе со слугами заперли в крытой повозке.

Ближе к ночи мы добрались до дворца. По традиции, все праздники во дворце проводились на границе старого и нового дней. Желающие занять удобные места вынуждены были приезжать за несколько часов до ужина и ждать. Это негласное правило соблюдалось всеми, и поэтому, когда мы приехали, во дворце уже было много людей. Однако я не смог разглядеть ничего, да и не пытался. Меня не волновали все эти раскрашенные и разодетые люди, которые сидели рядом с подарками, которые должны были преподнести принцу. Я встал за своим хозяином, опустив глаза в пол, стараясь выглядеть предметом обстановки, что оказалось не так уж просто рядом с клеткой с крикливым беспокойным попугаем. Птица явно нервничала и норовила укусить любого, кто окажется рядом. К счастью, я был не настолько близко, чтобы зловредная птица смогла дотянуться до меня через широкие проёмы между прутьями клетки.

Через какое-то время в зале появился герольд, и всё пришло в движение. Окинув меня на прощание каким-то странно-тоскливым взглядом, мой хозяин вышел вместе с остальными представителями знати. В комнате осталось лишь несколько слуг и многочисленные подарки.

Я не знал, сколько прошло времени, но даже попугай устал кричать и уснул. От долгого ожидания моя спина задеревенела, но я не осмелился даже пошевелиться, чтобы не схлопотать затрещину от одного из слуг. Предметы не шевелятся и не выражают неудовольствия.

Казалось, что я задремал. Во всяком случае, когда чья-то рука коснулась меня, я резко вздрогнул и едва не ударил пожилого слугу, стоявшего рядом. Сморщенный человечек сунул мне горсть сушёных фруктов и коротко приказал:

- Ешь. - я с жадностью накинулся на еду, только теперь поняв, что очень голоден. К сожалению, фруктов хватило лишь на то, чтобы удовлетворить первый голод. Большего ждать не приходилось. Когда я закончил, всё тот же слуга подхватил клетку с попугаем и кивнул мне, приглашая следовать за собой.

Мы прошли через несколько одинаковых комнат без окон и, наконец, очутились в больших покоях, заваленных подушками и пропитанных благовониями. Кажется, это своеобразная приёмная для гостей. Поставив клетку с притихшей птицей на пол, слуга приказал мне тоже склониться в поклоне. Едва я успел принять полагающуюся мне позу, створки двери распахнулись, с грохотом ударившись о стену. Я не видел вошедшего, но по тому, как притих пожилой слуга, догадался, кто это мог быть. Стараясь ничем не выдать своего волнения, я принялся разглядывать узор ковра, следя взглядом за переплетением багровых нитей на чёрном фоне. Ручная работа. Такие ковры делают только на Севере. Обутые в сапоги с чуть загнутыми носками ноги остановились рядом со мной:

-Поднимись, раб – несмотря на то, что эти слова был произнесёны спокойным тоном, чувствовалось, что голос принадлежит человеку, привыкшему повелевать. Я поспешил выполнить его приказание.

- Посмотри на меня – жёсткая рука вздёрнула мой подбородок и заставила посмотреть в лицо этого человека. Я скользил по нему взглядом, старая не смотреть в глаза. Я смотрел на красивое, но не женственное, лицо, на тёмные волосы и смуглую кожу, на крепкую шею и сильные руки, на подтянутую фигуру и богатые одежды, на всё, что угодно, лишь бы смотреть в глаза принца.

- Посмотри мне в глаза – потребовал принц. Я не смог ослушаться приказа и посмотрел в его глаза. И тут же получил затрещину, упав на пол. – Какой наглец! У тебя слишком наглый взгляд, северянин. Сколько лет ты носишь презренное звание раба?

- Десять, мой господин.

- Десять? И сумел сохранить взгляд свободного человека? Ну и ну. – он резко поднял меня на ноги и задрал рубаху – И даже не порот! Воистину чудо! – теперь принц смеялся, полагая, что не поротый дерзкий раб забавная шутка жизни. Я не ненавидел его. Принц был моим новым хозяином, и был вправе убить меня или искалечить. Но это был его образ жизни, традиции его народа и один человек ни в чём не виноват. Это я, моя семья согрешила в прошлой жизни, и теперь мы расплачиваемся за это.

- Калейдон оказался прав, ты действительно красив и не раздражаешь мой взгляд. Как и этот попугай. Возьми птицу и заботься о ней. Вы оба будете моим личными вещами. – принц отвернулся, потеряв ко мне весь интерес. Я внутренне перевёл дыхание и, подняв клетку с проснувшейся птицей, пошёл вслед за пожилым слугой, который и привёл меня в эту комнату.

Слуга провёл меня в приёмные покои принца. Эта комната сильно отличалась от той, где я только что был. Здесь были огромные окна без занавесей, плиточный пол и золочёный потолок. Стены были украшены богатыми драпировками и оружием, повсюду стояли многочисленные статуи и цветочные горшки с растениями, которые достигали потолка. В отличие от принятых норм, потолок этой комнаты был очень высоким, а на полу вместо ковров было раскидано множество шёлковых подушек. Только перед камином лежала шкура какого-то убитого зверя и стояла одинокая тахта. В комнате так же стояло несколько столов, заваленных какими-то бумагами и просто безделушками. У самого огромного окна приютилась конторка для писца.

- Ты будешь жить здесь, пока принц не придумает что-нибудь другое – пожилой слуга кивнул на кучу подушек в самом углу, под раскидистым кустом какого-то растения. Я поставил клетку с птицей на стол и отправился к своему углу. Развесистые ветви растения создавали иллюзию уединённости, чему я смутно порадовался, устраиваясь на подушку и молясь, чтобы никому не пришло в голову полить растение, пока я сплю.



***



Комната, в которой я теперь жил, действительно оказалась приёмной. Здесь постоянно собиралось много людей: просителей, друзей и просто слуг. Других рабов кроме меня я видел всего несколько раз. В основном, это были личные слуги принца, которые отвечали за порядок в его комнате и одежде, и мальчик-раб, который приносил вино и фрукты принцу и его гостям. Заботиться о моём пропитании было поручено тому пожилому слуге, которого я встретил в первый день во дворце. В мои же обязанности входило ухаживать за мерзким попугаем и прибирать комнату после ухода людей. Иногда принц показывал меня своим друзьям как очередную дорогую игрушку, чтобы выслушать восхищённые высказывания о том, какой у него превосходный вкус. Я не слушал эти разговоры, потому что знал, что всё это ложь. А если даже и не ложь, то это комплименты не мне, а принцу. Я уже привык к тому, что посторонние люди обсуждают мою внешность.

Дни проходили совершенно одинаково, ничем не отличаясь друг от друга. Я даже начал находить удовольствие в общении с попугаем, который перестал кусаться и воспринимал как хозяина. Даже принца птица не слушалась и гадила на его бумаги и его гостей. Однако со мной попугай вёл себя прилично и даже позволял гладить его. Роук, мальчик-раб, прислуживавший принцу и его друзьям, часто оставался в приёмной и следил за попугаем. Мальчишку явно очаровала эта заморская птица и я попытался примирить их. К моему удивлению, попугай был очарован Роуком и они быстро подружились. Мне не хватало человеческого общения, и поэтому я тоже хотел подружиться с ним. Но я не мог. Слишком хрупким было то доверие, которое установила между нами птица и слишком велика вероятность того, что нас обоих ждёт наказание за то, что Роук отлынивает от работы. Однако иногда он всё же шёпотом пересказывал мне слухи, ходившие по кухне, а я позволял ему играть с попугаем.

Довольствоваться слухами с кухни было гнусно, но большего у меня не было. Если бы я был писцом, я мог бы знать больше, но я им не был. Я вообще старался не думать о жизни за стенами этой комнаты, но Роук не давал мне этого шанса. А обрывать сбивчивый

[tsukiori]

поток слов мальчика, который сам истосковался по равному общению, у меня не хватало духа.

Однажды Роук не пришёл. Я не знаю, что с ним случилось, но он не появлялся несколько дней. А когда появился, я не узнал его: мальчик был сильно избит, в его глазах появилось дикое, загнанное выражение. Его руки дрожали и он неловко двигался. Я вздрогнул. Я понял, что с ним произошло и ничего не смог поделать. Но если он сейчас в таком виде появится перед принцем…

- Дай-ка мне! – не думая, я взял поднос из его рук и, склонив голову и опустив глаза в пол, осторожно пошёл к моему господину и его друзьям, стараясь не поскользнуться на плитках пола. Если принц и заметил подмену, но ничем не высказал своих эмоций. Весь этот день я был занят прислуживанием гостям.

Я не заметил, как наступила ночь, потому что был рад заняться хоть чем-то, кроме бесполезного сидения на подушках. Прислуживать знати я научился с тех самых пор, как меня продали, и поэтому никаких нареканий мои действия не вызвали. Однако когда в приёмной остался только принц, он велел подойти мне.

- Кто приказал тебе прислуживать нам?

-Никто, мой господин -, ну вот, сейчас я и расплачусь за проявленное своеволие

-Что случилось с другим рабом?

- Он… ему плохо, мой господин

- И ты решил помочь?

-Да

- Да…. Всё-таки ты странный…. Ну хорошо, раз тебе надоело ухаживать за этой птицей с дурным характером, будешь прислуживать мне. У тебя есть имя, раб? Скажи мне его!

- Виктор, мой господин

- Виктор? Что ж, значит, будешь Виктом. Можешь идти. Я позову тебя, когда потребуется. – засим принц удалился. Я облегчённо вздохнул, похоже, что у принца сегодня хорошее настроение, если он не приказал меня выпороть.

С тех пор я стал прислуживать принцу и его друзьям. Я никогда не осмеливался поднимать глаза на знатных господ, но ничто не оберегало мой слух от их речей. Из одного из таких разговоров я узнал, что Калейдон, человек, подаривший меня принцу, уже несколько раз пытался встретиться с принцем, но тот всё отклонял его просьбы. Рыжий юноша, его звали Ринальдо, усмехнулся:

- Наверняка этот Калейдон хочет снова увидеть раба, которого подарил тебе!

- Да-да, поговаривают, что он сам не свой со дня твоих именин, Эдуард! – поддержал его Марк, обращаясь к принцу. Так вот как зовут принца! К своему стыду, до этого момента я не знал, как зовут моего господина, и мне не приходило в голову спрашивать его имя у кого бы то ни было.

- Беспокоиться из-за раба? Вы что, с ума все посходили?! - яростно выкрикнул Ликий, обычно весёлый толстячок, сейчас был вне себя от ярости – А тем более из-за северянина! Из-за этих диких животных! Да они и говорят-то с трудом! Это варвары, которых надо уничтожить или обратить в рабство! Их женщин продать, а мужчин вырезать! – он быстро подошёл ко мне и схватил за ворот рубахи, притянув к своему перекошенному лицу, - Или сделать всех их постельными грелками, как этого!- тяжёлая рука Ликия опустилась на моё лицо, отшвырнув меня к столу. Я сжался в комок, не понимая причин его ярости и надеясь, что он не станет бить меня дальше. Удар был настолько сильным, что голова у меня раскалывалась и сильно горела щека.

- Ликий! Прекрати немедленно! Что ты себе позволяешь? – тихо сказал принц, но, казалось, что на присутствующих вылили ведро ледяной воды – Как ты можешь портить мою собственность? – он поднял меня на ноги и, прижав к себе, осторожно погладил по щеке - Как же этот раб будет служить мне в постели, если ты изуродуешь его?

- П-простите, мой принц. Я вышел из себя. Не понимаю, что на меня нашло – Ликий виновато раскланивался.

- Посмотри сюда, Ликий, посмотри на него – твёрдая рука повернула моё лицо к свету – Разве можно его назвать животным? Да, он дик, но красив. Посмотри повнимательнее на него, Ликий, я знаю, ты без ума от таких юношей. А ведь он ещё умеет читать и писать. Разве может такое делать животное? Ну, же, Ликий, что ты теперь думаешь? – руки Эдуарда поглаживали мою спину, заставляя расслабиться напряжённые мышцы.

- Я … я ошибся, принц. Я ошибся. Северяне дики, но они тоже люди. И они такие рабы, как и все остальные. Если вам так хочется, я ни слова больше не скажу о них – я понял, что нажил смертельного врага.

- Вот и хорошо – руки Эдуарда оттолкнули меня, - Не поиграть ли нам во что-нибудь? - я сыграл свою роль, и теперь принц забыл обо мне, будто ничего и не произошло.



Ликий больше не появлялся в покоях принца. Я подозреваю, что его отправили на границу, как делалось со всеми, кто смел перечить императору или его семье. А может быть, он просто боялся показываться на глаза Эдуарду, чтобы не вызвать его неудовольствия. В общем, я не знаю, что с ним случилось и меня это не слишком-то и беспокоило. Я по-прежнему прислуживал гостям моего господина и старался быть как можно незаметнее, если это вообще было возможно.

Прошло несколько дней, прежде чем принц вновь вспомнил о моём существовании. В этот день к нему пришло гостей больше, чем обычно. Среди них были не только молодые господа, но и юные дамы. Поскольку женщины не пили вино и не играли в азартные игры, принц решил развлечь их чтением.

- Подойди сюда, раб

- Да, мой господин

- Калейдон говорил, что ты умеешь читать? Это верно?

- Да, мой господин

- Возьми какую-нибудь книгу и развлеки нас – он махнул рукой в сторону груды книг, лежащую на одном из столов. Поклонившись, я направился туда. Когда-то, в другой жизни, я очень любил читать. Я обожал книги, и теперь мне было больно смотреть, как бесценные томики небрежно свалены в кучу на столе, который очень близко к камину. Одной искры достаточно, чтобы всё это вспыхнуло.

Я наугад выбрал несколько книг, надеясь, что мой выбор одобрят.

- Ну? - принц нетерпеливо притопнул ногой. Я поспешил к указанной мне подушке и раскрыл первую книгу, надеясь, что в ней нет ничего скучного и сложного. Толстая книга в тёмно-синем бархатном переплёте оказалась дневником какого-то путешественника. Благородные господа одобрили мой выбор и я начал читать вслух. Я так увлёкся чтением, что не заметил, чья рука поднесла мне стакан с водой, когда моё горло пересохло. Только когда я выпил воду, то спохватился и поднял глаза. Однако по выражениям лиц присутствующих было ничего не понятно, все проявляли лишь вежливый интерес.

- Благодарю – пробормотал я и снова продолжил чтение.

Через какое-то время, наверняка не больше чем через час, меня остановили. Женщины начали собираться, говоря о каком-то приёме в покоях одной из старших сестёр Эдуарда. Дамы явно хотели позвать принца с собой, но он только отшучивался. Недовольные особы покинули покои принца. Через несколько минут, после краткой перепалки, ушли и молодые господа. Отложив книги, я начал задувать драгоценные свечи и прибираться. Мой господин задумчиво глядел в камин, развалившись на тахте. Закончив прибирать, я налил вина и принёс принцу. Он кивнул и взял у меня кубок, но не торопился пить. Я замер за тахтой.

- Ты знаешь, почему я не пошёл на этот приём, раб?

- Нет, мой господин

- Да и откуда тебе…. Скажи, что ты знаешь об императорской семье?

- Я очень мало знаю, мой господин

- И всё же?

[tsukiori]

- Я знаю, мой господин, что у императора четверо сыновей, и только двое из них от законной жены. У императора так же есть четыре дочери, но они не играют никакой политической роли. Я так же слышал, что император ещё не выбрал себе наследника, но многие предполагают, что это будет его старший сын. Однако… - я опасливо замолчал.

-Однако?

- Мой предыдущий хозяин говорил однажды, что император не назначит наследником никого из сыновей, потому что они глупы и избалованны -, я не хотел этого говорить и бросился на колени – Простите, мой господин! Я вовсе не это хотел сказать!

Принц молчал. Он ничего не сделал, чтобы наказать не в меру болтливого раба. Наконец он заговорил:

- Всё не так просто, как ты рассказываешь. Если бы отец, нет, император действительно хотел назначить одного из нас своим наследником, или не хотел бы этого вовсе делать, всё было бы много проще. Но вместо этого он постоянно мечется, как девица перезрелая. Он периодически, раз в несколько месяцев, меняет своё решение и назначает нового наследника. Даже я уже несколько раз попался ему под горячую руку – Эдуард грустно усмехнулся и подал знак, чтобы ему подлили вина.

- Можно ли мне спросить, господин?

- Ну рискни –

- Разве вы не рады, что можете однажды стать императором? Ведь это… -

- Замолчи! Не накликай мне этого несчастья! – он резко встал и ударил меня по лицу – Никогда, никогда я не хочу быть императором! Ни за что на свете! И никто, никто не заставит меня участвовать в грязных интригах Айвора! - принц зло бросил кубок в камин. Вино пролилось на угли, зашипело и вспыхнуло. Вспышка осветила лице Эдуарда, искривленное в яростной гримасе. Однако мне показалось, что в тёмных глаза принца отражалась кроме ярости и … беспомощность? Эдуард знал об интригах брата и ничего не мог сделать с этим? Нет, я должен выбросить эти мысли из головы! Мне не должно быть никакого дела до поступков моего хозяина!

- Убирайся, северянин – рыкнул принц

- Да, мой господин - я поклонился и поспешил в свой угол.



***



Гости больше не появлялись. Казалось, что во всём дворце поселилась какая-то тревога и напряжённость. Принц вставал совсем рано утром и тут же уходил, едва дождавшись, когда рабы оденут его. Слуги многозначительно перешёптывались и переглядывались.

Потом начали приходить письма. Поначалу их читал дворцовый писарь, но затем Эдуард со скандалом выгнал его. Бедный работяга едва успевал уворачиваться от летящих в него предметов. Эдуарду показалось, что тот писарь предал его. Затем было ещё двое писарей, пока, наконец, принц не позвал меня, вспомнив, что я умею читать.

Письма оказались доносами на придворных, их жён и детей, на братьев и сестёр Эдуарда. Оказалось, что император снова назначил его своим наследником, и многочисленные придворные приспособленцы начали проявлять внимание к принцу. Судя по тому, что я читал, жизнь двора текла по обычным для него законам. Никто не придавал особого значения желанию императора: часть придворных всё так же боролась за посты, часть старалась выслужиться перед кем бы то ни было, старшие братья Эдуарда плели свои заговоры. Никто, кроме принца, не изменил свой обычный образ жизни. Это настораживало.

Однако через несколько дней пришло письмо, которое очень взволновало принца. На вид оно не отличалось от остальных, но написано было простым и ясным языком. Писавший сообщал, что новая наложница императора вот-вот разрешится от бремени, и если это окажется мальчик, право наследования перейдёт к нему. Больше не было сказано ничего, но было понятно, что большего и не стоит ждать. Мне казалось, что именно сейчас должен бы начать приводиться в действие заговор, если таковой существовал. Однако принц так не думал, во всяком случае, не придавал этому особого значения. Этим же вечером Эдуард громогласно объявил, что идёт развлекаться и пить за здоровье будущего наследника.



В середине ночи, когда даже самые стойкие гуляки начали уходить на покой, а рабы досматривали свои кошмары, принц ввалился в приёмную. Я не слышал, как открылись огромные двери, но грохот упавших книг и сдавленные проклятия выдернули меня из сна. В бледных отсветах камина я увидел Эдуарда, запутавшегося в плаще и с проклятиями пробиравшегося по заваленной комнате. Засветив свечу, я поспешил на помощь к принцу:

- Позвольте мне помочь, мой господин – поставив свечу на пол, я начал быстро освобождать принца от завязок и застёжек, удерживающих плащ на его плечах. Когда я закончил, Эдуард облегчённо вздохнул:

- Я уже думал, что никогда не избавлюсь от этой тряпки! Разожги огонь в моей комнате и принеси горячей воды.

- Да, мой господин - то, что принц поручил мне обязанность рабов, прислуживавших во время туалета, меня не особо удивило: какой резон будить других рабов?

Одежда Эдуарда пахла вином и лошадьми, а от самого принца несло дешёвыми духами, которыми пользуются продажные женщины из нижних ярусов. Так вот как он развлекался, с грустью подумал я. И то верно, не пьянствовать же с дочками благородных господ!

Закончив обмывание, я замер в поклоне. Принц же, видимо, решил продолжить пить за здоровье будущего наследника. Он развалился на огромной кровати с кубком и несколькими бутылками вина. Казалось, что принц накачивается спиртным без особого результата. Только через довольно продолжительное время глаза Эдуарда стали достаточно затуманенными, чтобы я мог немного пошевелиться. Однако и это движение тут же привлекло его внимание и он, схватив меня за руку, потянул к себе на кровать.

- Пей! – мне была сунута непочатая бутылка – Пей за будущего наследника! – вино было пряным и сладким, такого я очень давно не пробовал. Принц говорил что-то ещё, я что-то отвечал, мы пили и смеялись, но всё было в какой-то дымке. Я слишком опьянел, но недостаточно, чтобы не сопротивляться прикосновениям Эдуарда. Казалось, во мне ожили все старые страхи того времени, когда я только стал рабом и меня впервые привели в хозяйскую спальню. Тогда всё тоже начиналось с вина, и я не понимал, что лучше не сопротивляться. Кажется, я даже ударил принца. Он засмеялся и, обняв меня, тут же уснул. Вырваться из его железной хватки было невозможно и, выбрав меньшее из зол, я провалился в сон.